Тайная полиция: суть, функции, структура. Лекция (продолжение)

Продолжение. Начало здесь.

Оригинал - здесь


ПРИНЦИПЫ И ПРИЁМЫ РАБОТЫ ТАЙНОЙ ПОЛИЦИИ, И ИХ ВЛИЯНИЕ НА САМИХ ШПИОНОВ

Говоря о приёмах шпионской работы, мы ни в коем случае не собираемся пытаться в рамках ограниченной лекции изложить те талмуды кейсов, на которых обучают шпионов. Которые составляют, кстати, ревниво охраняемую тайну каждой спецслужбы, и которые определяют её так называемый "почерк". Во-первых, это невозможно из-за ограниченности нашего с вами времени. Во-вторых, для понимания общих вопросов знание почерка конкретных спецслужб, а их в одной Европе работает до сотни, не важно. В случае если же в этом у кого-либо из присутствующих возникнет настоятельная необходимость, можно рекомендовать, избегая фанатизма, вычленить характерные особенности, эмоциональные шаблоны элиты изучаемого общества, а также того контингента (информационного пространства) с которым работает интересующая вас спецслужба. Затем надо прикинуть, как названные шаблоны могут повлиять на исполнение известных лично вам приёмов тайной работы (а такие приёмы вам хотя бы в самом ограниченном виде обязательно известны - вряд ли найдутся люди никогда в жизни ни от кого ничего не скрывавшие, и никого не обманывавшие). Полученный результат и будет изложенным в доступной для вас форме и в полном соответствии с масштабом стоящих непосредственно перед вами задач описанием почерка конкретной спецслужбы.

Однако к делу. Принципы на основе которых составляются, конструируются отдельные мероприятия или комбинации мероприятий тайной полиции ("операции") ни чем не отличаются от принципов работы с информацией других структур. За исключением того отпечатка, который на них накладывает строгое соблюдение тайны. Например, наверное, каждому известны пять амплуа побуждения к совершению желаемых действий (в наиболее распространённом случае сообщению искомой информации). "Добрый и злой", "О великий!", "Мы всё знаем!", "Научи!", "Подкуп". В случае тайной полиции объект воздействия, как правило не догадывается, что имеет дело с исполнителями амплуа, а само воздействие более продолжительно по времени и разносится на несколько контактов. Однако, для шпионов всё же желательно, чтобы некоторая интенсивность воздействия присутствовала, и объект не успевал бы осознать-оценить происходящее с ним. Какие отличия это порождает в жизни? Возьмём наиболее распространённые случаи.

"Добрый и злой". Супруг (супруга) и любовник (любовница - лучший друг или тёща тоже варианты), вместе и по раздельности обсуждают интересующую шпионов деятельность объекта. По легенде (по тому, как это выглядит), они могут и понятия не иметь о чём говорят, а привязываться только к тем моментам, в которых эта деятельность отражается в его повседневной жизни. Один (одна) из них ругает, другой (другая) защищает.

"О великий!". Лицо, принадлежащее к референтной группе объекта, неожиданно само обращается к нему, всячески одобряя какой-либо аспект (аспекты) его поведения или личности. Таким лицом может оказаться не только родитель, старший родственник или селебрити, но и член одного из коллективов в котором объект общается (да хоть пассажир одного с объектом транспортного средства). В этом случае объект должен неожиданно для себя постепенно выяснить (или случайно узнать), что оказывается его товарищ, является образцом таких взглядов (внешнего вида, привычек, поведения, биографии и т.п.), которые он считает подходящими для себя.

"Мы всё знаем!" (в случае побуждения к действиям "Это уже делается!"). В отличие от следователя, которому сподручнее "заглядывать" в якобы имеющееся у него досье, шпионам и их помощникам, чаще приходится апеллировать к доступности искомой информации. Демонстрировать подлинные или сфальсифицированные якобы общедоступные публикации или видеозаписи в которых информация близка или частично совпадает с искомой.

"Научи!". Тут скрытность воздействия также порождает свою специфику - чаще объекту приходится иметь дело не с растерявшимся, потерявшим нить профессионалом, а с искателем истины, который, активно споря с объектом, пытается найти объективно правильную точку зрения. Разумеется, роль упрямого ученика для такого героя более предпочтительна, чем роль важного лица попавшего в сложную ситуацию, что и подтверждает статистика.

"Подкуп". В случае мероприятий, цели которых маскируются от объекта, речь о банальной оплате желаемых действий может идти не часто. Обычно в ситуации, когда объект чрезвычайно нуждается в средствах или какой-либо услуге появляется субъект, который может это представить. Как и банальные взятки или сделки со следствием, скрытый подкуп требует точного расчёта по времени. Поэтому он обычно сопровождается чрезвычайно внимательным контролем деятельности объекта, чтобы исключить предложение в момент когда "клиент не дозрел" и когда "клиент отчаялся". В отличие от четырёх предыдущих амплуа, которые зачастую эффективно работают годами и десятилетиями, одновременно решая широкий спектр вопросов - от укрепления климата доверия к шпионам и их помощникам до побуждения к конкретным акциям, "Подкуп" работает только в коротких временных периодах, когда объект реально нуждается в помощи. В большинстве случаев тайная полиция предпочитает не ждать, когда такие периоды наступят, а сама их программирует.

Другая принципиальная особенность работы тайной полиции - это масштаб сосредоточения усилий. В любой деятельности, не только информационной, успех может быть достигнут только путём последовательного сосредоточения усилий на наиболее актуальных задачах, при том что на прочих участках сохраняется лишь контакт с объектами деятельности облегчающий обращение к ним когда они станут актуальными. Всеобъемлющая тайна накладывает свои специфические черты на применение и этого элементарного принципа в работе тайной полиции. Из-за того, что в общем случае тайная полиция не может рисковать, ведь любой риск для неё чреват разоблачением, она вынуждена всегда стремится к созданию не просто подавляющего, а абсолютного превосходства над объектом. Поэтому парадоксальным образом: для того чтобы тихо присутствовать и никак не привлекать к себе внимание, "тихо сидеть в уголке", ей нужно постоянно скучивать все подвижные элементы своей системы вокруг наиболее актуальных в данный момент объектов, "гонять мячик", "трясти калейдоскоп", "создавать движение". Грубо говоря, если в открытой драке достаточно тройного-шестерного превосходства, то в тайной деятельности нужно двенадцати-двадцатикратное. Например, для контроля одинокого отшельника недостаточно контролировать каналы поступления к нему информации и постоянно прогнозировать возможные подрывные акции, надо приставить к нему секретаря-литзаписчика, который исключит какие-либо неожиданности, в том числе, посмертные. Для контроля общественного деятеля уже нельзя ограничиваться обслуживающими фигурами, нужно чтобы и его близкие были готовы в решающий момент бросить на весы всё дорогое для него и исключить непредсказуемые действия. Для контроля государственного или промышленного деятеля нужно ещё отслеживать не только повседневную деятельность, семью, но и критичные элементы его бизнес-процессов (к примеру, банковские счета далеко за границей, активистов на "малой родине" и т.п.). А ведь любой из перечисленных объектов может быть связан с другой тайной полицией. Тогда добавляется тема сокрытия контролирующих элементов не только от объекта, но и от технических средств и специально ищущих их наблюдателей. Более простой пример, не требующий развёрнутого разбора подробностей для понимания. За объектом, не имеющим понятия о визуальной слежке будут ходить три-пять человек. За имеющим понятие - двенадцать-двадцать. За последовательно противодействующим слежке, использующим помощников и спецтехсредства (хотя бы потенциально могущим их использовать), будут ходить пятьдесят-сто и более. Конечно, вследствие этого будут периодически оголяться неприоритетные на каждый данный момент объекты. Но плюс здесь в том, что даже самые опасные объекты не могут знать наверняка, насколько они оголены и как долго это продлится.

Ещё важный принцип, мы вскользь уже его касались. Тайная полиция всегда работает на фоне эмоций, "под музыку". Если объекты будут совершать действия рационально, осознавая происходящее, будут иметь время на обдумывание своих ходов, они будут способны вычислить конечных выгодополучателей. Тогда шпионам каждый раз, чтобы добиться необходимого изменения поведения объекта придётся загонять его в ситуацию принятия "подкупа", что невозможно физически. Для того чтобы поддержать эмоциональный фон, "поддать жару" когда требуется, спецслужбам приходится иметь "хорошие отношения" (возможность использовать) с публичной полицией и профессиональными преступниками, муниципальными властями, журналистами, медицинскими, социальными, образовательными, досуговыми работниками. Одним словом, любыми лицами и организациями, которые способны быстро добавить эмоций в жизнь объектов работы тайной полиции.

Переходя к кадрам тайной полиции, необходимо отметить следующий момент. В условиях постоянной необходимости минимизировать риски, тайная полиция вынуждена иметь значительный запас прочности. То есть быть способной нести ощутимые потери и при этом оставаться сама собой, а не рассыпаться на кусочки. В отличие от элиты, которая замыкает на себя все ресурсы общества, тайная полиция не может использовать в массовом порядке "торпеды", "баранов", "коров". То есть не может как элита культивировать внутри себя псевдочленов, которых холят и берегут (иногда в течении нескольких поколений) исключительно с одной целью - принести в жертву, когда возникнет угроза. Если в элите, число "баранов" в норме может даже превышать половину общей численности, то в тайной полиции вряд ли можно вырастить более двадцати процентов от штата. Да и то, это может порождать периодические проблемы, так как в ходе "перетряхивания калейдоскопа" "бараны" могут оказаться в критически важных точках.

Решение этого вопроса (как и многих других) элементарно, точно также как и все другие гениальные технические узлы государственности. Дело в том, что задачи, которые стоят перед тайной полицией формулируются самым простейшим образом. Буквально нужно узнать: "любит - не любит", "имеет - не имеет", "может - не может". Всё. При этом признаки угроз (идей, приводящих к опасным для элиты действиям, к "не любит, имеет, может") досконально известны, так как остаются неизменными практически на протяжении всей истории человечества. Декомпозиция конкретных опасений элиты до микровопросов, понятных самым ограниченным помощникам (пожалуй, самая сложная задача в работе тайной полиции), тоже не требует особых способностей. Самое важное - маскировка целей вопроса получается практически автоматически. Очень трудно по отдельной молекуле представить внешний вид живого существа. По мере прохождения всех слоёв бюрократической вертикали вопросы разлагаются именно на молекулы. Более-менее полностью то, что интересует спецслужбу, представляет только её руководство и руководство наиболее сильных её противников.

Применение описанных нами ранее методов и принципов также требует только исполнительской дисциплины. Нет безусловной необходимости даже в способности наблюдать за эмоциональными проявлениями. Достаточно использовать шпиона или помощника только против объектов реагирующих подходящим образом на типичные для этого шпиона или помощника эмоции. Те же упомянутые амплуа в "бездарном", малоартистичном исполнении многократно в человеческой истории в течение долгих лет эффективно работали против настоящих гениев. В том числе всенародно и международно признанных. Человек, обладающий, хоть сколько-то значимым интеллектом, в такой системе, если и нужен, то только для решения эпизодических, случайно возникающих задач. Неудивительно, что периодически тайные полицейские, причём не только "бараны", но и обычные шпионы, и даже помощники начинают считать себя некими сверхсуществами, занятыми единственным подлинным делом, обладающими исключительными знаниями и навыками и т.п. Специальная терминология начинает им казаться чем-то вроде магических заклинаний не доступных для понимания непосвящённых. Им вдруг становится невозможно логически объяснить, что их успехи это сила системы, а не их собственное величие. То есть самым настоящим образом сходят с ума. В Эрефии это заболевание называют "чекистским комплексом". Примечательно, что в большинстве случаев это не приносит значительного ущерба профессиональной эффективности шпионов. Как мы уже отмечали, для эффективного осуществления задач тайной полиции, достаточно хотя бы и минимального, неуклонного следования методам и принципам. Например, "тайна" мероприятий может ограничиваться только тем, что тайная полиция отрицает свою ответственность за происходящее. Создание эмоционального фона может быть вызвано демонстрацией фильма по телевидению, а сосредоточение усилий поочерёдным подходом помощников к объекту через отмерянные по часам промежутки времени. И всё равно мероприятие срабатывает. Кроме этого, "чекистский комплекс" стимулируется секретностью внутри самой тайной полиции. Мероприятия могут удаваться шпиону за счёт помощи вышестоящих офисов или других спецслужб, а он сам и не будет об этом догадываться. Вплоть до того, что вся его деятельность может быть инсценирована в демонстративных целях, а ему об этом не сообщают "для правдоподобия". Если по обстоятельствам тайной полиции бывает нужно вылечить своих тронувшихся сотрудников, она быстро решает эту задачу. При помощи характерных для неё приёмов или кратчайших по времени тренингов спецслужба напоминает своим людям, что они не сверхчеловеки, а смертные существа из сырого мяса. Исключительность проходит, а с ней и болезнь.

РОЛЬ ТАЙНОЙ ПОЛИЦИИ В ОБЩЕСТВЕННОМ ДВИЖЕНИИ

Как известно живое движется, а мёртвое неподвижно. Поэтому даже в предельно несвободных, тоталитарных государствах, оккупированных анклавах и колониях приходится сохранять хотя бы формальную имитацию общественного движения. То есть пока есть необходимость сохранять какое-либо общество, существует необходимость иметь общественное движение.

В свободном мире ещё сложнее. Элита ведь сама ничего не генерирует. Она управляет потоками идей, финансов, сил и тому подобных ресурсов. Для того чтобы процессы шли, нужны постоянные обновления, дающие, в том числе и конкурентные преимущества перед другими обществами. Подобно тому, как в экономике обновления генерируются малым бизнесом, а в научном мире - небольшими творческими кружками, в обществе изменения генерируются небольшими организациями.

Эти бесчисленные организации, решая всякие мелкие, частные проблемы, не приходя в сознание, определяют облик общества в настоящем и будущем. Нехитрые изобретения этих организаций мгновенно без посредников попадают в самую толщу общества и поэтому тайная полиция должна бдительно следить, чтобы, образно говоря, в сельском научном кружке не собрали термоядерное устройство, а маленькая брокерская лавочка не обвалила весь рынок. Пресекать такие поползновения, надо именно на стадии замыслов, потому, что начало сборочного процесса свидетельствует о том, что технология уже существует. А раз существует, то, значит, может и расползтись. Дырки-то есть везде. А жёсткое пресечение (которого часто нельзя избежать) тут, запросто окажется дополнительной рекламой. Современная техника, сколько бы совершенна и многочисленна она не была, не может оценить замыслы и намерения граждан. Справедливости ради, конечно нельзя отрицать, что она может самостоятельно находить совпадения во внешних признаках и оценивать серьёзность намерений в миллионных массивах. Оценка серьёзности это конечно хорошо, но если при этом машина не может различить намерение купить пистолет в игрушечном магазине и в подворотне, ценность такой оценки несколько понижается.

Для контроля замыслов людей, нужны именно живые помощники. И нужно их много. Хотя бы по два на каждую организацию (чтобы иметь видимость объективности оценок). На практике ещё больше, так как, присматривая друг за другом на стыках своих участков ответственности, спецслужбы не всегда могут использовать одних и тех же помощников. Однако тайная полиция повсеместно в мире справляется со своими задачами. Не только в тоталитарных обществах, где всё понарошку - для лохов. Кроме жизни и смерти.

Это при том, что весьма немногочисленные спецслужбы, даже с учётом находящихся на аутсорсинге многочисленных специализированных организаций из помощников, чисто физически могут управлять весьма малым числом друзей.

Каждому понятно, что вряд ли каждый из шпионов может в месяц проводить больше восьмидесяти встреч, то есть, грубо говоря, управлять в среднем более чем двадцатью-тридцатью помощниками одновременно. Серьёзный телефонный разговор это та же встреча, только контроля меньше.

Для того чтобы понять, как всё, худо-бедно, но, получается, посмотрим, как измеряется ценность помощников в самом дорогом ресурсе тайной полиции - во времени. Чем меньше времени отнимает помощник, тем он ценнее для шпиона. Деньги, людей государство пригонит шпионам в любом потребном числе, если надо и всё отдаст, а вот время зависит непосредственно от самой организации.

Самые дешёвые помощники требуют постоянного контроля. Встречи не реже раза в неделю, в сложных случаях и ежедневно. Обычно при их помощи решаются рабочие вопросы: подать, принести, поставить, сбегать и т.п.

Помощники подороже, могут контролироваться раз в месяц-квартал. Обычно такие помощники управляют организациями, самостоятельно контролируют деловые и общественные процессы. Они нуждаются только в политической ориентировке или в срочном решении неотложных проблем, ставящих под угрозу их работу на спецслужбу. Информацию они приносят драгоценную - ведь сами принимают участие в её создании.

Самые дорогие помощники непосредственно встречаются со шпионами раз в год, а то и в пять-шесть лет. Какие решения принимать или какую информацию собирать они узнают по техническим каналам связи. Наиболее ценные из них вообще не пользуются техническими каналами. От их решения зависят столь важные процессы, что стратегические решения определяются буквально на уровне "разрешить-не разрешить". Поэтому им почти не нужно тайное общение, что делать они понимают по условным сигналам в легальном общении или легальных источниках.

Но есть помощники поистине бесценные. Их спецслужба бережёт больше всего. Это люди, которым вообще не нужно общаться со спецслужбой, часто им даже не нужно осознавать, что они помогают спецслужбе. При этом они в большинстве случаев делают то, что спецслужбе надо, руководствуясь исключительно своими внутренними мотивами. В быту они могут выглядеть ограниченными, даже глупыми. Однако, в дорогих для них темах они разнообразны, даже творчески. За их предсказуемость и неприхотливость (такие качества часто, хотя и далеко не всегда сочетаются с ограниченными материальными требованиями) тайная полиция иной раз готова пожертвовать несколькими простыми помощниками.

Как видим, имея хотя бы равное число помощников всех ценовых групп, шпионы могут контролировать внушительную часть общества. На практике то, конечно, все стремятся иметь как можно больше всего. Контроль, соответственно, устанавливается тотальный.

ТАЙНАЯ ПОЛИЦИЯ И АРМИЯ

Методы тайной полиции и вооружённых сил в некотором роде представляют антиподов друг друга. Армейские должны действовать быстро и открыто. В норме их повседневные задачи часто требуют самопожертвования. В отличие от задач шпиона, которому часто важно сохранить себя для сохранения информационного канала.

Соответственно, чтобы не испортить свою армию работой помощников тайной полиции, вооружённые силы всегда старались держать от тайной полиции подальше. Однако, в последние лет двести когда армии стали очень многочисленны и опасны для общества это стало невозможно. Старые меры, применявшиеся для больших армий прошлого - внедрение элементов рабской психологии и террор, для новых армий были недостаточны. Слишком ненадёжно они показывали себя даже в прошлом.

Полумерой не дающей окончательного решения вопроса стало создание военных контрразведок, которые работали методами тайной полиции, но при этом понимали военную специфику и не перегибали палку. К тому же для военного, сам факт того, что с ним работают такие же армейцы, как и он сам, служит источником некоторого самоуспокоения и способствует вытеснению опыта работы с тайной полицией из областей психики опасно влияющих на службу.

Шок общества, тем не менее, был поначалу очень велик и в некоторых странах, под впечатлением, лет сто назад любую тайную полицию называли контрразведкой. Окончательно вопрос видимо будет решён только с полной автоматизацией армии и слиянием её задач с задачами тайной полиции. Последняя поглотит её также, как когда-то поглотила дворцовую гвардию. А пока вопрос не решён и не имеет решения.

Слабым странам для сохранения боеспособной армии приходится жертвовать контролем над ней. Следствие этого - военные перевороты и военные преступления.

Сильным странам легче. Для того чтобы иметь боеспособные вооружённые силы они негласным образом делят их на две неравные части. Меньшая часть контролируется тайной полицией только в критических точках, но зато сохраняет высокую боеспособность. Большая часть контролируется также тотально, как и всё общество, но при этом значительно менее боеспособна. Её неформальная задача - в случае эксцессов со стороны боеспособной части задавить её массой.

В странах первого ранга эти составляющие вооружённых сил настолько хитро спрятаны в друг друге, что вычленить их способна только разведка РАВНОРАНГОВОГО государства.

От работы тайной полиции по вооружённым силам следует отличать любовь тайной полиции к военным кадрам. В качестве первоначального сырья для изготовления шпионов военные действительно замечательны. Те самые черты рабской психологии и ощущение мощи системы, оставшиеся в современности от арсенала дрессировки армии старых государств, здесь очень ценны.

Однако для того, чтобы военный сохранял свойства военного ему необходимо ограничиваться только отдельными элементами рабской психологии и, сознавая мощь больших систем, не впадать в цепенеющий страх. На большинстве шпионских вакансий этого недостаточно. Поэтому в норме часты переходы из военных в тайные полицейские, но не наоборот. Случаи же обратных переходов редки, в том числе и потому, что это одно из немногих узких мест общественного строительства, когда публично засвечиваются подлинные мастера жизни - те кто полностью осознают происходящее с ними и способны подняться над исполняемыми ими ролями - не важно шпиона или военного.